Первое упоминание о существующей усадьбе в уже сложившемся квартале, ограниченном Большим проспектом Петербургской стороны, Введенской улицей, Большой Пушкарской и улицей Лизы Чайкиной, а до 1952 года – Гулярной, приходится на 1796 год. Тогда деревянный дом и обширный земельный участок принадлежал семье капитана второго ранга Кобылинского. Следующее упоминание в архивных источниках мы находим в 1832 году, когда деревянный дом приобретает учитель латинского языка Губернской гимназии Санкт-Петербурга Никита Белюстин. Но владеет он домом недолго – несложно купить, непросто содержать – 19 августа 1838 года дом приобретает семья Действительного статского советника, заслуженного профессора Санкт-Петербургского Императорского университета, ординарного академика Академии наук и Почетного директора Кабинета медалей и антиков Эрмитажа, немца, Федора Богдановича Грефе (Christian Friedrich Graеfe (20.06.1780, Хемниц – 30.11.1851, Санкт-Петербург, Смоленское лютеранское кладбище).

Именно с 1830-х годов и по настоящее время на протяжении почти двух сотен лет судьба особняка по удивительной предопределенности будет связана с историей образования в Петербурге.

Федор Богданович Грефе, родился в Саксонии, в Хемнице, после окончания Лейпцигского университета вел научную деятельность по изучению латинской и греческой словесности, древней истории и античной литературы, и в 1810-х годах был приглашен графом Сергеем Семеновичем Уваровым, Министром народного просвещения, в Петербург. Грефе появился в Петербурге в особое время – время археологических открытий и невероятного интереса к древней истории и литературным памятникам Античности, дешифровке мертвых языков. Он был хранителем библиотеки императрицы Елизаветы Алексеевны и личным наставником в изучении древних языков пригласившего его в Россию Министра народного просвещения. Помимо деятельности в Университете и Академии наук, в Эрмитаже Грефе занимался формированием нумизматической коллекции - Мюнцкабинета, в его научные интересы входило изучение археологических памятников. В 1825 году императором для Академии наук была приобретена коллекция египетских древностей Франсуа Кастильоне, рецензентом которой был Грефе. Он был назначен главным хранителем открытого в Академии наук Египетского музея, в 1851 году перенесенного в Эрмитаж.

Как ученый, Грефе заложил основы для изучения классической филологии, столь важной в дореволюционном образовании, и подготовил поколение учеников, продолживших его дело.

Семья Грефе жила «по 7-ой лин. Вас. ч. 1 в доме Академии наук». Приобретение усадьбы совпадает с выходом в предшествующий покупке год на пенсию. Хозяйкой в архивных документах числиться жена «Действительного Статского Советника» Екатерина или Катерина (иногда Хедвига) Карловна Грефе, урожденная Самсон-Гиммельстьерна (Hedwig Christ. Kath. von Samson-Himmelstjerna (11.12.1788 - 16.12.1864, Санкт-Петербург).

В 1840-х годах Петербургская сторона представляла собой пустынную полупровинциальную часть города, в которой селились преимущественно небогатые люди. Деревянные дома, огороды, усадьбы отставных чиновников, с середины XIX века фабрики – вот то, что определяло долгое время лицо района. «Улица [Гулярная] сия имеет по протяжению своему 1н каменный и 18ть деревянных домов, вовсе не освещается фонарями, и, даже при соединении своем с Пушкарской, в которой нет к одной стороне никаких домов, несовершенно безопасна в темные вечера и ночное время».

Дом представлял собой обыденную деревянную постройку в стиле позднего классицизма. В 1846 году у Феклы Дворницкой семья Грефе выкупает второе строение на территории своей усадьбы, представлявшей собой партерный и фруктовый сады, и строит новый дом.

«В последний приезд мой, при жизни Грефе, в Петербург, нашел я, - вспоминает ученик Ф.Б. Грефе , б. директор Олонецкой гимназии В. Н. Фортунатов. - в нем мало перемен через 12 слишком лет, после того, как я его видел: он по-прежнему был бодр, свеж и весел.

Последний день 1850 года звал он меня с женой моею к себе обедать в кругу родных (лдна дочь Фед. Богд. за Штейнманом, нынешним директором филологического института, а другая за академиком Бетлингом, с которым вспоминали мы у Грефе время нашего студенчества в Петерб. Универ-те); радушный хозяин был очень весел и много шутил; когда налили шампанское в бокалы, мы поздравили его с полученной им тогда наградой (Св. Станислава 1-ой степени), а он в свою очередь возгласил тост за процветание Волгоград. гимназии, в которой был я инспектором. Так как я не привез с собой к обеду жены моей, то взято было обещание быть снова с нею через день вечером. Это обещание было исполнено; Грефе, знакомя супругу свою с женою моею, рассказывал, что он принимался было учить ее греческому языку, но скоро оставил это по горячности своей. 3 Января (1851) мы вместе сошлись у попечителя округа Мих. Ник. Мусина-Пушкина [… - Е.Щ.] Это было последнее свидание мое с Грефе. Он звал было меня поехать с ним к нашему министру, но я отказался. В самый день отъезда моего в Вологду, 14 Января 1851 г. заезжал я с ним проститься, но не застал его дома, и потому, в кабинете у него записал свою фамилию по-гречески, по латыни, по-немецки и по-русски.

30 Ноября 1851 г. не стало Грефе. Он читал в этот день лекцию в педагогическом институте, объясняя любимую свою Софоклову пьесу «Аякс», остановился в объяснениях в том месте, где говорится: «Не знаю, что принесет мне сегодняшний день, жизнь или смерть»; из института проехал он в Императорский эрмитаж, где провел несколько часов в занятиях, и прибыл оттуда в конференцию академии наук, скоропостижно скончался, лишь только вошел в переднюю».

В 1856 году Катерина Карловна Грефе составляет дарственную на свою дочь Минну Федоровну Штейнман, которая и становится следующей владелицей особняка. Минна Федоровна делит территорию усадьбы на пять частей, и продает четыре , оставив за собой дом с садом.

Минна Федоровна (Wilgelmina (Minna) Elisabeth Graefe (11.02.1819 – 07.11.1893, умерла в Висбадене, похоронена на Смоленском лютеранском кладбище) была женой ученика и аспиранта своего отца Ивана Богдановича Штейнмана (Iohann Friedrich Steinmann (29.01.1819, Санкт-Петербург – 28.03.1872, Висбаден)), классического филолога и профессора Университета, наиболее известного в качестве директора Главного училища Святого Петра (Петришуле), при котором были отменены телесные наказания для учеников, и основателя Историко-Филологического института, готовившего педагогов для изучения классических языков, литературы и истории в гимназиях.

_{Иван Богданович Штейнман}

Семья Штейнман также жила в служебных квартирах, предоставлявшихся Петришуле на Большой Конюшенной и на Университетской набережной от Историко-филологического института. Возможно, в этот период, сдавая в аренду дом, они получали дополнительный доход. Но в 1872 году, когда Ивана Богдановича не стало, Минна Федоровна с детьми переезжает в родительский особняк. В 1877 году возникает идея перестроить дом, увеличив его на один этаж. Владелица обращается к известному архитектору Алишу , ученику Рудольфа Бернгарда – архитектору Историко-филологического института и близкому другу семьи, но по каким-то неизвестным нам причинам, проект оказывается нереализованным.

_{Проект П.В. Алиша}

Последняя владелица особняка, при которой произошла последняя значительная перестройка, Юлия Карловна Добберт, появилась в нашем доме значительно раньше 1896 года: двадцатитрехлетняя Юлия Шредер (Julia Amalia Anna Schroeder (14.02.1860, Царское Село – 23.10.1922, Потсдам) в 1883 году вышла замуж за старшего сына Штейнманов Фридриха.

Фридрих Штейнман  (Friedrich Johannes Gottl. Steinmann) (1849 – 24.02.1885, Санкт-Петербург) в отличие от всех остальных членов своей семьи не был увлечен филологией, его интересовали предметы естественнонаучного толка. По окончании физико-математического факультета университета, он долго стажируется в Европе и возвращается в Петербург уже как доктор медицины. Его специализация – акушерство и гинекология, а также педиатрия. Старший наставник и коллега Фридрих Арнгейм – директор Максимилиановской больницы, основоположник педиатрии в Петербурге. Возможно, если бы не ранняя смерть, Фридрих мог бы многое сделать для снижения младенческой смертности.

Молодая супруга происходила из другого круга – Юлия Карловна была старшей дочерью Потомственного почетного гражданина Петербурга, купца первой гильдии, владельца фортепианной фабрики «К.М. Шредер» Карла Ивановича Шредера.

_{Карл Иванович Шредер}

История фабрики насчитывает почти сто лет и начинается примерно в 1818 году , когда саксонский мастер клавикордов Иоганн Фридрих Шредер, уроженец немецкого города Штральзунд, после трех лет работы в Риге, переезжает и официально открывает мастерскую в Петербурге. До переезда на Петербургскую сторону, фабрика располагалась в Коломне на углу Большой Мещанской (Казанской) улицы и Вознесенского проспекта.

_{Портрет брата Ю.К. Добберт,
Карла Карловича Шредера}

Расцвет фабрики приходится на середину XIX века, и можно без преувеличения сказать, что конкуренция между фабриками музыкальных инструментов (а в тот момент в Петербурге выпускали рояли также Оффенбахер, Дидерикс, Мюльбах, Беккер и другие) способствовала развитию музыкального вкуса столицы Российской империи и становлению профессиональной среды, которая сосредоточилась вокруг Русского музыкального общества, Консерватории, различных музыкальных кружков.

Рояли «Шредер» неоднократно получали высшие награды на промышленных выставках, фабрика была поставщиком Императорских театров, обеих Консерваторий, поставщиком европейских королевских дворов. Например, баварского короля Людвига II, известного своим увлечением музыкой Вагнера. Довольно поздно, только в 1898 году, Шредеры становятся поставщиками Двора Его Императорского величества. Это происходит стараниями брата Юлии Карловны Карла Карловича.

В Эрмитаже находиться расписанный известным художником и хранителем живописи Эрмитажа, Эрнстом Липгартом рояль, который фабрика Шредер готовила для подарка Николая II своей супруге Александре Федоровне.

_{Здание Торгового дома «К.М. Шредер», Невский пр., 52}

На углу Невского проспекта и Садовой улицы, там, где сейчас располагается Театр марионеток им. Деммени, находился Торговый дом компании с музыкальным залом при нем, которым владели братья Юлии Иоганн и Оскар. Одним из ярчайших событий, связанных с этим концертным залом, было первое исполнение Г. Малером своей Седьмой симфонии.

В 1903 году брат Юлии Карловны по доверенности закладывает находящийся в ее собственности каменный дом на углу Казанской и Вознесенского проспекта – первое здание фабрики – чтобы выкупить фабрику главных конкурентов – Якоба Беккера.

Таким образом, семья Шредер являлась ведущими производителями роялей и пианино в дореволюционном Петербурге.

История закончилась с приходом Первой мировой войны. Резкое изменение отношения к петербургским немцам, погромы . Производство и продажа инструментов сократилось, фабрика была мобилизована для выпуска ползучих мин Семенова. Острая нехватка наличных средств, проблемы с доставкой материалов, кредиты, пожары, эвакуация на фоне всех событий Первой Мировой и двух революций 1917 года обескровили фабрику.

Фабрика со столетней историей в январе 1918 году была национализирована. Семья эмигрировала.

В 1883 году Фридрих и Юлия поженились, в 1884 году у них родился сын Иоганн, а в феврале 1885 году от удара в возрасте 35 лет Фридрих умирает:

«26 января 1885г.

Господину Директору Елизаветинской детской больницы

Состоящий при С.Петербургском Родовспомогательной заведении сверхштатным врачом Доктор медицины Штейнман, вовремя нахождения своего на службе на дежурстве с 25 по 26 сего января внезапно захворал кровоизлеянием мозга с последовавшем тут же параличом левой половины тела. Состояние больного настолько было опасно, что первое время он был оставлен в стенах заведения».

Юлия Карловна, приняв движимое имущество, доставшееся ей от покойного мужа, а жили они в этом доме на Большой Пушкарской и довольно скромно, часть раздает родственникам в память о сыне и брате, часть раздает бедным, и с сыном переезжает на Петербургскую набережную в родительский особняк.

В 1892 году Юлия Карловна повторно выходит замуж за младшего ординатора Петропавловской больницы, гинеколога Федора Александровича Добберта (Theodor Alexander Julius Dobbert(01.12.1860, Крым – 08.07.1932, Потсдам).

_{Федор Александрович Добберт}

Федор Александрович – балтийский немец, выходец из Риги. В 1868 году его отец был назначен пастором лютеранской церкви в Царском селе.

Федор Александрович закончил, как и все в семье Дерптский университет – Допарт – но в отличие от остальных, не теологический, а медицинский факультет. Практически все члены семьи Добберт имели непосредственное отношение к педагогике: отец преподавал в Николаевской гимназии в Царском селе и Петришулле, его сестра, тетка Федора Александровича Анна-Мария была классной дамой в женской гимназии Петришуле, младший брат нашего владельца, Альфонс, также преподавал немецкий в этом старейшем учебном заведении.

Стажировался в Европе, вернувшись в Петербург, поступил на службу младшим ординатором в Петропавловскую больницу. Но главным делом его жизни была врачебная и педагогическая деятельность в построенном на углу 14 линии и Большого проспекта Васильевского острова на деньги евангелических приходов благотворительном учреждении Александринский приют для женщин (Alexandra Stift fur Frawen).

Деятельность этого медицинского учреждения была под Августейшим покровительством императрицы, и, собственно, «Александринским» был назван в ее честь.

Главным врачом Alexandra Stift fur Fraulen был доктор К.Г. Видеман. Летом 1914 года он напишет о Ф.А. Добберте:

«…состоящим по Августейшим Покровительством Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны Александринского приюта для женщин дает мне смелость обратиться к Вашему Сиятельству с покорнейшей просьбой.

В числе отозванных военно-медицинским ведомством на отечественную войну пяти врачей Александринского приюта находится Статский Советник Доктор Медицины Ф.А. Добберт. С первого начала деятельности названного учреждения, т.е. с 15-го Ноября 1895г. Др Добберт состоит старшим ординатором Александринского приюта, с 7 Марта 1899г. он заведующий гинекологическим отделением и преподаватель при родовспомогательном учебном заведении, с 16-го Августа 1908 года он занимает кроме того должность заведующего родовспомогательного учебного заведения и помощника главного врача и доктора. Из годовых отчетов усматривается, что деятельность Александринского приюта за последние годы значительно увеличилась во всех отношениях – особенно деятельность гинекологического отделения развилась после применения у нас лечения радием и лучами Рентгена. Из публикаций Др Добберта выясняется, какое полезное и деятельное участие именно он принимал в качестве гинеколога, преимущественно как оператор и радиолог. Он является для нашего заведения в настоящее время не только крайне необходимою личностью, но прямо не заменимою силою. Весьма озабочивает меня мысль, что отсутствие столь ответственной и благотворной деятельности Дра Добберта могла бы иметь неизмеримые последствия для работы в Александринском приюте, - ибо остались в распоряжении нашего заведения из числа врачей, кроме главного врача, всего лишь пять, на которых ныне лежит вся медицинская работа по приюту, вместо 10 лиц за истекшее время. Моя покорная просьба, Ваше Сиятельство, состоит в том: не сочтете ли Вы возможным о наших заботах донести до сведения Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны, Августейшей Покровительницы Александринского приюта для женщин испросить Ея Императорского Величество Высочайшее Соизволение об освобождении Дра Добберта от военных обязанностей, оставляя его впредь при Александринском приюте для женщин в бывшей его почти 20-летней деятельности.

В 1895 году – накануне перестройки дома, в двух семьях – Шредеров и Штейнман происходят наследственные разделы.

В семье Шредер спустя 6 лет делят имущество отца Карла Ивановича, умершего в 1889 году. Такой длительный срок понадобился, чтобы найти компромисс, по которому все пять наследников – две сестры и три брата – в 1/5 доле владеют всем активом семьи, но за каждым в управление закрепляется объект недвижимости. Юлия Карловна получает доходный дом на углу Казанской улицы и Вознесенского проспекта и, вероятно, денежные активы, которые позволяют ей впоследствии принимать финансовые решения: «наследники Карла Шредера совершили 14 февраля 1895 года раздельный акт, утвержденный засим 22 того же года февраля, на основании которого вдова завещателя Юлия Шредер отказалась от пожизненного владения, а дети его разделили меж собой дома и фортепианную фабрику с постройками и землей.

В семье Штейнман собственно делят дом после смерти Минны Федоровны в 1893 году. На семейном совете единоличным наследником признается Рудольф Иванович Штейнман, преподаватель географии и истории в Петришулле, а впоследствии второй член семьи, ставший директором этого образовательного учреждения. Но Рудольф Иванович, по неизвестным причинам, не планирует держать в своей собственности дом. Строение оценивается в 18 тысяч рублей серебром, переоценивается, и за 25 тысяч рублей серебром Юлия Карловна Добберт выкупает его:

«Цену означенному имуществу Розенбергер, Рудольф Штейнман, а за малолетнего Штейнмана опекунша над ним и принадлежащим ему имуществом мать его, жена Доктора Медицины Юлия Карловна Добберт по 1-му браку Штейнман определяют по совести в двадцать пять тысяч рублей. Найдя неудобным общее владение означенным имуществом, делящиеся: Розенбергер, Рудольф Штейнман,а за малолетнего Штейнман опекунша над ним, мать его Добберт по 1-му браку Штейнман положили добровольно распределить означенное имущество следующим образом: Рудольф Штейнман получает в свою единственную собственность в полном составе означенное выше недвижимое имущество со всеми строениями и землею и уплачивает соответствующим образом своим уступку ими прав своим в движемом имуществе, по утверждению раздельного акта Старшим Нотариусом, наличными деньгами пропорционально наследственным частям: Розенбергер – 8928 руб.57 коп. и малолетнему Штейнману в лице Опекунши над ним, матери Добберт по 1-му браку Штейнман – 3869 руб.7коп. За учинением настоящего раздела Розенбергер и малолетний Штейнман окончательно выделяются и отстраняются от всякого в означенном имуществе участия, лишая навсегда себя, так и наследников своих права простирать к этому имуществу доходам с оного какие-либо претензии.

Мотивы, по которым Ю.К. Добберт решила выкупить особняк, принадлежавший семье ее первого мужа, невозможно прояснить однозначно. Однако, в семье воспитывался сын Иоганн, в тот момент ученик Петришулле, - правнук Ф.Б. Грефе, внук И. Б. Штейнмана, и, возможно, ей было важно, чтобы особняк не ушел из семьи. Но даже то обстоятельство, что в соседнем квартале уже с 1894 года существовала бумажная фабрика «Отто Кирхнера», не остановило ее.

В качестве архитектора был приглашен близкий человек – зять – муж сестры Агнессы – Август Яковлевич Рейнберг.

Август Рейнберг August Jakob Reinberg (16. 03. 1860, Riga - 17. 07. 1908, Rammenhof b., Riga) впоследствии рижский «выдающийся гражданский» архитектор, как его характеризуют в архивных источниках , в то время только начинал свою деятельность. Закончив Политехнический институт в Риге, он работал на строительстве Балтийской железной дороги, за что получил серебряную медаль, повышал квалификацию в Академии художеств («Рейнберг получил на конкурсе в сем 1894 году звание 2 степени»).

Здесь в Петербурге, он работает исключительно для семьи Шредер – перестраивает особняк и реконструирует лестницу в доходном доме на Казанской, строит доходный дом на Гулярной для Юлии Карловны, перестраивает доходный дом на Большой Подъяческой, д. 8, доставшейся в наследство жене Агнессе, помогает при строительстве служебных помещений на фабрике.

В Риге, куда семья Рейнберг переедет в 1899 году, он выстроит здания второго русского театра, здание Государственного банка, собственный дом в стиле модерн, здание лечебницы для умалишенных в Пярну. В Таллинне он построит здание Дворянского банка Эстонии, решенного в том же стиле ганзейской готики, что и доходный дом Ю.К. Добберт.

Здание Государственного банка в Риге

Здание лечебницы для умалишенных в Пярну

Здание Дворянского банка в Таллине

Объем старого дома остается без изменений, но сам облик претерпевает значительные изменения. Рейнберг решает особняк в романтическом стиле с элементами готики - гранеными башнями, высокой крышей, кованым металлодекором, фахверком, используя модный тогда тип французского шале. Дом, находящийся в городской среде, сохранивший все черты загородной виллы. Наиболее ярким примером использования этого типа является пристройка веранды, выходящая окнами в сад.

Особняк строился для трех членов семьи – Юлии Карловны, Федора Александровича и Иоганна, поэтому внутреннее пространство камерно и продуманно. Две жилые комнаты - спальни, столовая оснащенная подъемным лифтом, найденном при реставрации, гостиная, кабинет хозяйки Ю.К. Добберт, дубовый кабинет - библиотека с сохранившимся дубовым встроенным шкафом и линкрустовыми обоями, неотапливаемая веранда. К сожалению, в советское время были утрачены печи, но при расчистке паркета были найдены притопочные каминные плиты, уникальные для каждого помещения. Взаимодействие внутри дома продумано до мелочей. В некотором роде особняк представляет собой прообраз «умного» дома и пример функциональности модерна, чему служит подъемный механизм, соединявший цокольный этаж, на котором располагались служебные помещения, и столовую, подлинные антресоли, соединенные со встроенным шкафом библиотеки.

Несмотря на то, что семья Добберт была богатой семьей (так ее характеризуют в архивных документах), интерьер особняка очень сдержан. Практичность, функциональность, свойственные национальным чертам владельцев, соответствовали и веяниям времени и в отсутствие других свидетельств наиболее ясно характеризуют взгляды на жизнь владельцев дома.

В 1898 году Рейнберг завершает ансамбль усадьбы, построив на углу Большой Пушкарской и Гулярной доходный дом в стиле ганзейнской готики.

Как часто бывает в жизни, по иронии судьбы, в семье Добберт совместных детей не появилось. Надежды возлагались на сына от первого брака Иоганна Штейнмана. И он, закончив Петришуле, по ходатайству семьи был переведен в привилегированнейшее заведение дореволюционного Петербурга – в училище Правоведения:

«ИОГАНН ШТЕЙНМАН

Сын доктора медицины из богатой семьи. Получил тщательное домашнее воспитание и во все время своего пребывания в училище Св. Петра отличался безукоризненным поведением. Штейнман юноша с хорошими способностями и занимался с большим прилежанием и усердием. Он обнаруживал особенно живой интерес к физике и естественным наукам. Его во всех отношениях можно аттестовать как вполне благонадежного молодого человека.

После окончания он поступил на службу в Окружной суд, получил свой первый чин, и … в возрасте 23 лет умер от тифа.

Еще десять лет суждено было прожить супругам Добберт в особняке. В 1910-х на имя Федора Александровича приобретались и продавались доходные дома на Съезжинской, Гатчинской и Лахтинской улицах. С 1913 года в Александринском приюте для женщин стараниями Добберта начали лечить рак лучами радия

«Телеграмма Государыни Императрицы Александры Федоровны»

Ея Величеству Государыне Императрице Александре Федоровне богоугодно было удостоить члена попечительства состоящего под Августейшим Ея Императорского Величества покровительством Александринского приюта для женщин в С. Петербурге М.Л. Нейшелера следующей телеграммой: «Сегодня узнала о том, что, благодаря вашим заботам и великодушному дару, введено в Моем Александринском приюте для женщин лечение раковых заболеваний радием. Сердечно обрадованная этой вестью, выражаю вам Мою искреннюю благодарность за вашу человеколюбивую мысль и щедрое пожертвование»

АЛЕКСАНДРА

[Пожертвование составляло 50.000 рублей и представляло  возможность командированным им же и на его средства за границу врачем приобретен радий, изучены в германских клиниках способы лечения им.

В 1916 году, когда семья пробовала, вероятно, сохранить хоть какие-то денежные активы, был приобретен участок на углу Геслеровского переулка (сейчас Чкаловский проспект), Бармалеевой и Плуталовой улиц, архитектором Е.Л. Морозовым, известным строительством доходного дома Басовой на Кронверкском проспекте, был создан проект доходного дома, так и нереализованный.

В летнее время Добберты, по тогдашнему обычаю, выезжали загород в свой дом в Йоутселькя (Симагино). Имение находилось на высоком берегу озера Питкяярви, к особняку вела лестница, начинавшаяся почти от воды. Добберты владели лодкой и пристанью на берегу озера. После 1918 года дача осталась без надзора и пострадала от вандалов. В середине 1920-х г.г. участок выкупил Антти Кауконен, дача была разобрана и перевезена неизвестным хозяевам, территория, на которой находился особняк, была застроена.

24 августа 1918 года – теперь после обнаружения дела в ЦГА СПб об «Описи движимого имущества особняка по Большой Пушкарской, 20»  , эту дату можно назвать с уверенностью, упаковав движимое имущество и зачехлив мебель, семья Добберт покинула особняк. Почти сразу в августе того же года дом был «обокраден», как выразилась сотрудница Комитета бедноты в составленном ею акте. «Мебель вся под чехлами со салфетками и ночн столики тоже. В кабинете письменный прибор медный и 3 вазочки белого металла гравирован. рисунок Кур 5 шт Петух 1»

По поводу кур, примечательна  характеризующая время переписка Жилищного отдела Петроградского Совета и заведующей детским очагом № 23, который занял особняк в 1919 году:

«В ответ на ваше отпущение от 10 сего июля о неприкосновенности живого инвентаря /птиц/, считаю необходимым уведомить Жилищный отдел, что куры и не предназначались к уничтожению.

В то же время считаю необходимым запросить Жилищный Отдел относительно того, что с ними делать, во-первых, потому что нечем их кормить, во-вторых, в виду того, что их могут украсть, между тем вся ответственность падет на нас.

Кроме того, прошу сделать указание относительно того, подвергается ли выселению прислуга б. квартиранта этого особняка или нет. С нашей точки зрения оставлять лицо, знающее все входы и выходы в этом домике и нести всю ответственность за целость имущества этого домика, представляется недопустимым.

Председатель школьного совета Вас. Крачковский

Заведующая детским садом О. Леонтьева»

Комната сына, судя по описям, осталась нетронутой с момента его смерти: «Письменный стол, письменный прибор, ящик для бумаг, полка шкафная с книгами. Часы стенные, шкафчик с полками, кровать железная… настольная лампа, люстра медная, синие шторы, кресло мягкое, корзина для бумаг»… В гостиной осталось пианино. В прихожей – гимназический сюртук. Опись не дает возможности нам оценить художественную или материальную ценность оставленных вещей, Юлия Карловна и Федор Александрович планировали вернуться.

Но история, как мы знаем, распорядилась иначе:

«В Горпродукт Петр. Района

Петр. Район. Отд. Нар. Образ. Обращается в Горпродукт с просьбой предоставить в распоряжение детского очага № 23 (Б. Пушкарская, 20) то незначительное количество белья столового и постельного и посуды, которое находится под печатью в одной из комнат вот уже более года и несомненно портится от сырости. Кроме того эта комната нужна очагу для кладовой и отдел просит взять находящиеся в ней вещи нужные очагу и освободить комнату по возможности в ближайшее время».

Так началось перемещение вещей бывших владельцев.

Сама семья сначала переехала в Прибалтику, а осенью 1920 года обосновалась в пригороде Берлина в Потсдаме.

В ноябре 1920 года супруги Добберт составляют завещание, в котором все свое состояние оставляют друг другу. Юлия Карловна умирает 24 октября 1922 года. Федор Александрович переживает ее на десять лет. И вот какая драма – лишившись дела всей своей жизни в Александринском приюте для женщин, Добберт принимает решение отказаться от врачебной практики и до смерти в 1932 году работает архивариусом.

«Его друзья и бывшие ученики часто спрашивали себя, - написано в некрологе, вышедшем в «Рижских новостях», - почему такая личность, как Теодор Добберт, не занимается и дальше врачебной деятельностью на новой родине. Способность к науке и выдающееся умение хирурга могли бы помочь ему освоить новое поле работы. Тем не менее, это был сознательный отказ, глубинную при чину которого надо искать в его личности и характере. Как врач он был ориентирован на строгую научность, и из-за его предрасположенности к эксперименту ему были глубоко противны  половинчатость и компромиссы, только из-за того, что появилось нечто новое и оказалось модным. Он не приспосабливался к желаниям и мнениям, за которыми стояла не продуманная до конечных следствий убежденность; это было несовместимо с его искусством. Его устремленность и направление в работе служили исключительно сущности работы, и он посвящал все дарования своей личности ради этой высокой цели, службы. Некоторым это казалось признаком суровости и черствости, что было следствием наклонности к автократии. Тем не менее, это впечатление было ошибочным. Добберт знал человеческую злокозненность также и по себе самому. Для него орудиями были беспощадное самопознание и внутренняя дисциплина: остаться господином и не стать игрушкой капризов, желаний и перемены настроений. В основе его существа лежали мягкость, доброта, чувство юмора и верность друзьям, и они всегда выказывались.

Добберт был превосходным учителем: особенно ему были свойственны выдающийся талант изложения, способность передавать важное и основное так, чтобы оно как свое собственное воспринималось  слушателями учебного заведения, готовящего акушеров, заведующим которого он был. Он был не только уважаемый учитель, но также и авторитетный лидер. Воспитанники работали под его руководством не только с усердием и добросовестностью, но  и с восторгом и преданностью.

Немалое количество немецких гинекологов в балтийских государствах являются учениками д-ра Добберта, они обязаны ему своим научным и практическим образованием. После того, как развалилось его место работы, на котором Добберт так  долго трудился, он отказался продолжать врачебную деятельность на новой родине, которую Добберт воспринимал только как убежище, что  соответствовало его существу и основывалось в цельности его личности. В дружеском почтении и горячей благодарности ученики и коллеги будут долго хранить память о нем».

Сила, которая вытолкнула Доббертов из Петербурга, в котором остался дом, работа, наука, могила сына, обладала такой опустошительной мощью, что не дала возможности беглецам обрести себя заново.

Наследственное дело Доббертов, хранящееся в архиве Потсдама , дало возможность прояснить место смерти Федора Александровича, и даже его дату, хотя, казалось бы, в этом не было никакой тайны. В открытых источниках, в том числе в картотеке Амбургера, указана дата 9 июля 1932 года, город Щецин. Но свидетельство о смерти опровергает их: Добберт умер 8 июля 1932 года в Потсдаме . По его завещанию, написанному за 5 дней до смерти 3 июля, он оставляет племянникам в равных долях, а также Фрицу Штейнману, находящуюся в Финляндском банке в Выборге и Сберкассе в Потсдаме значительную сумму немецких марок. Что касается недвижимости, а помимо особняка и доходного дома на Большой Пушкарской, нескольких доходных домов на Петроградской стороне, дома в Йоутселькя, после смерти жены он унаследовал и 1/5 доли активов на тот момент уже национализированной фортепианной фабрики «К.М. Шредер», он высказался, что как только наступит время справедливости, и его недвижимое имущество в Петербурге вернется законным владельцам, то следует разделить его между назначенными наследниками в равных долях.
Информация предоставлена Е.В. Щавинской, зав. архивом театра балета Бориса Эйфмана

Главный вход в здание Академии танца Бориса Эйфмана на улице Лизы Чайкиной привлекает внимание необычным сочетанием современного дизайна и неоклассических форм – фасад украшает входная ниша-экседра, стилизация  античного фриза с колоннами.

Такое архитектурное решение неслучайно – автор проекта Никита Явейн воссоздал фасад кинотеатра «Ассамблея», ранее стоявшего на месте Академии танца. История этого дореволюционного здания, располагавшегося по адресу Гулярная улица дом 2, оказывается тесно связанной с культурой и искусством.

Кинематограф «Ассамблея» был возведен в 1913 году на участке между Большим проспектом П.С. и Большой Пушкарской улицей, принадлежавшем потомственному почетному гражданину города, купцу А.Е.Медведеву.

Архитектором проекта выступил Федор Алексеевич Корзухин, потомственный художник, в те годы  инженер Комитета главного инженерного управления, архитектор-куратор Санкт-Петербургского Университета. Его отец, Алексей Иванович, был известным жанровым живописцем, академиком Императорской академии художеств, а также одним из учредителей и активных деятелей знаменитого Товарищества передвижников.

Ф.А.Корзухин до революции возводил в Петербурге жилые дома, общественные здания, преимущественно, в стиле модерн. Позже, в 1920-е годы он  был архитектором-куратором пригородных дворцов Ленинграда, занимался проектированием первых советских гидроэлектростанций. Во время Великой Отечественной войны, отказавшись от эвакуации из осажденного Ленинграда, Федор Алексеевич погиб в самую страшную, первую блокадную зиму, в январе 1942 г.

Кинотеатр «Ассамблея», построенный по проекту Корзухина, был двухэтажным, с двумя залами. Известный петербургский краевед Л.Ю.Сапрыкина пишет: «При входе посетители попадали в роскошное фойе с буфетом, сзади находился вместительный зрительный зал, с хорошо оборудованной сценой. На втором этаже был ещё один зал, но поменьше. В 1916 г. опять последовали переделки, в результате которых «Ассамблея» получила один, но большой зал на 309 человек».

После Октябрьской революции здание перешло в ведение Петроградского Пролеткульта, и поэтому площадку с 1918 года занимали последовательно Первый Петроградский театр, затем Театр «Ассамблея» при Политическом Отделе Петроградской Артиллерии Воздушной Обороны и наконец Пятый районный театр Петроградской стороны.

На сцене «Ассамблеи» устраивались концерты певцов и музыкантов, звучали мелодии классических оперетт, демонстрировались новинки кинематографа.

 Судя по сохранившимся афишам тех лет, на сцене выступали известные исполнители: знаменитые цыганские артисты – гитарист Н.Д. Дулькевич и певица Н.В. Дулькевич, солисты оперетты Е. В. Зброжек-Пашковская, Н. Н. Радошанский, в дивертисментах принимал участие К.Э. Гибшман, мастер конферанса.

В конце 1920-х начале 1930-х гг. в помещениях бывшей «Ассамблеи» работали детские кинотеатры: «Искры», «Горн».

С конца 1930-х годов в здании разместился рабочий клуб расположенной напротив фабрики «Светоч», которая производила школьные и письменные принадлежности. В помещении клуба проходили торжественные мероприятия, концерты художественной самодеятельности, выступали с концертами профессиональные артисты, для детей рабочих устраивались новогодние елки.

В 1969 году здание бывшего кинотеатра «Ассамблея» было реконструировано под репетиционную базу Ленинградского Мюзик-холла. Первоначальная планировка здания  полностью изменилась. В ходе капитального ремонта были заменены основные конструкции здания: опоры и фундаменты, была разобрана галерея, построенная по авторскому проекту архитектора Ф.А. Корзухина. После реконструкции в неизменном виде остался лишь фасад.

С 1989 в здании на улице Лизы Чайкиной расположилась репетиционная база Театра балета Бориса Эйфмана. В этих стенах прошли самые плодотворные годы творческого пути труппы – именно здесь созданы спектакли, вошедшие в «золотой фонд» репертуара театра: «Чайковский» (1993), «Дон Кихот, или Фантазии безумца» (1994), «Карамазовы» (1995), «Красная Жизель» (1997), «Русский Гамлет» (1999), «Анна Каренина» (2005), «Онегин» (2009).

По составленной нами краткой ретроспективе видно, что на протяжении всего своего существования здание на бывшей Гулярной улице  было центром культурной жизни, местом пересечения различных видов искусств – театрального и музыкального, хореографии и кинематографа. В ходе минувшего столетия здесь в залах шумели зрители, звучал детский смех. На рубеже веков помещения старинной «Ассамблеи» стали местом рождения современного российского балета. А ныне дух творчества ощущается в здешней атмосфере с особой силой.

В мае 2009 года Совет по сохранению культурного наследия Санкт-Петербурга вынес решение о непризнании архитектурной ценности здания бывшего кинематографа «Ассамблея» А.Е. Медведева. Правительством города было принято решение о сооружении на этом месте Академии танца Бориса Эйфмана, и уже в мае 2011 года Б.Я.Эйфман лично принял участие в закладке первого камня в основание будущей хореографической школы.